Удар в сердце - Страница 41

– Как быть? Спросить в лоб? – стал рассуждать вслух Алексей. – Он отопрется, и мы ничего не докажем. Скажите, а жалобы на Мойсеенко поступали?

– Не раз! Но он все улаживал.

– Какого рода были жалобы?

– Ну, вымогал деньги, чтобы более ретиво искать краденое. Одного уличенного вора отпустил. Якобы тот его освед! Некоторые протоколы пропадали… Но при этом у него благодарность от обер-полицмейстера и лучшая в отделении раскрываемость!

Надворный советник задумался. Ловкого человека на фу-фу не возьмешь. Отоврется, да еще и посмеется над тобой. Кто у него на связи? Какие там отношения? Знают лишь двое… Но есть уголовный, близкий к Безносому. И он же числится в осведомителях одного из надзирателей. Это верный путь к главарю. Надзиратель, скорее всего, Мойсеенко. Как заставить его признаться? И чтобы не просто назвал имя, но и вывел… Только если ему будет это выгодно. Другого способа нет.

– Владислав Рудольфович! Есть одна идея. Но нам понадобится разрешение обер-полицмейстера…

Вечером, когда Рыковский ушел к себе на квартиру, Лыков вызвал Мойсеенко. Они закрылись в кабинете. Алексей поставил на стол чай с баранками, положил папиросы.

– Поговорим, Дмитрий Петрович?

– Да поздно уже, Алексей Николаевич… Хотя начальству виднее!

– Какое я вам начальство? Приехал и уеду.

– Для маленького человека все вокруг начальство.

– Не похожи вы на маленького человека. Лучший надзиратель в отделении, благодарность от Власовского. И осведомители у вас, подозреваю, первый сорт.

Мойсеенко насторожился:

– Чем же мои осведомители хуже других?

– Я не сказал, что хуже. Они лучше. Судя по вашим успехам в сыскном деле.

– Ваше высокоблагородие, что вы вокруг ходите? Если я в чем виноват, скажите прямо!

– Слышали о нападении на меня сегодня утром?

– Слышал.

– Что об этом думаете?

– Странное дело. Не в обычае у нас в Москве трогать полицейских чиновников. Никогда прежде такого не было!

– Гайменников возглавлял сам Безносый.

– Как вы можете это утверждать? – воскликнул Мойсеенко. – Вы разве знали его в лицо?

– Как выяснилось, знал. Помните, я рассказывал случай в Кобулетском отряде? Там голодный конь откусил нос казаку. Это и был наш атаман.

– Вот это да…

Ошарашенный надзиратель откинулся назад.

– Значит…

– Значит, кто-то из вас пересказал этот случай осведу, а тот – Безносому.

– Это не я! Ей-богу, не я! У меня и осведов таких нет!

– Дмитрий Петрович, я не собираюсь наказывать того, кто проболтался. Скажу больше: хорошо, что так вышло. Теперь нам надо лишь найти молодца. И он выведет нас на главаря.

– Я…

– Тот из надзирателей, кто даст результат, получит награду. Под наградой я имею в виду не орденок, а денежную премию. Серьезную, поскольку шесть убитых для Москвы перебор. На поимку этого упыря денег не пожалеют.

Во взгляде Мойсеенко что-то переменилось.

– Большая может быть премия?

– Вот, смотрите.

Лыков протянул собеседнику свежий приказ обер-полицмейстера. Из него следовало, что за содействие полиции в поимке шайки убийц объявлена награда в тысячу рублей. Таковую награду могут получить как обыватели, давшие важные сведения, так и чины полиции, сделавшие ключевые шаги в ликвидации шайки.

Мойсеенко задумался. Надворный советник наблюдал за ним. Штучный человек! Сидит спокойно, ничего не боится, кумекает, как деньги заработать…

– Мы можем устроить так, что сообщника Безносого арестуют как бы случайно. Он и не подумает на вас.

– Еще чего! – насмешливо фыркнул Мойсеенко. – Плевать я на них хотел! Вот где всех держу! Назём, тюремная моторыга!

– Значит, согласны? Знаете такого человека?

– Как на духу, Алексей Николаевич! Никак я не думал, что вас в опасность ввергаю…

– Что было, то прошло. Пронесло, и слава богу.

Сыскной надзиратель торопливо перекрестился на окно и добавил:

– Вроде парень надежный, всегда мне помогал… И на тебе! Век живи, век учись.

– Кто он?

Мойсеенко бросил на сыщика недоверчивый взгляд. Тот сразу протянул ему лист бумаги.

– Пишите рапорт на имя начальника отделения. Текст такой: есть человек в преступной среде, которого имею причины подозревать в близком знакомстве с Безносым. Фамилия, кличка, место жительства. Подпись, дата. Это и станет основанием к получению вами премии.

Надзиратель быстро написал рапорт. Лыков сам зарегистрировал его в журнале, поставил отметку на копии и вручил бумагу Мойсеенко.

– Теперь рассказывайте.

Лучший в отделении сыщик откашлялся и начал:

– Зовут его Пашка Бородин, и он вор…

Со слов Мойсеенко, Бородин проживает в «Сережкиной крепости», что во Втором Ильинском переулке. Считается мазом шайки шниферов. Шнифера обкрадывают квартиры, и ремесло это требует ума и ловкости. Помогает Пашке его маруха, Агриппина Затейникова. Она нанимается горничной в богатый дом, примечает обычаи, привычки хозяев и где они держат ценности. А потом впускает воров… Делается это всегда в праздник, по требованию маза. Тот не любитель лить кровь и ждет, когда люди уйдут в церковь или на гуляние. Кто-то из прислуги обычно остается караулить. Его аккуратно связывают и даже не бьют. Вот такой добряк Пашка. Груша над ним смеется, в копейку не ставит и зовет тряпкой. Но не уходит, потому что Бородин – ловкий вор и всегда при деньгах. Баба гуляет где-то на стороне, по ее словам, с «настоящими разбойниками». Пашка, когда напьется, ее бьет. Но несильно, чтобы не донесла в полицию. Вообще, он свою маруху даже побаивается, и не он один… А может, и любит – черт их разберет.