Удар в сердце - Страница 48

– Никакого Арсентия я знать не знаю и денег никаких не видела! Оговор это!

После такой беседы Лыков понял, что бабу надо выпускать. Прямых улик против нее как не было, так и нет. В суде она выкрутится и только опозорит сыскных. А на свободе от Груши больше толку. На нее можно ловить Безносого, как на живца.

Так и сделали. Затейникову выпустили, а в «Сережкиной крепости» устроили засаду. И на третий день атаман попался.

Когда Лыков выбил дверь, Безносый уже держал Агриппину за горло. Глаза у него были страшные, отчаянные. Накладка отвалилась, открыв безобразное увечье.

– Ах ты, ведьмино племя! Продала меня? Так получи! – Гайменник занес над бабой нож.

– Арсюша, это не я! Арсюша, не бей, это не я! – завизжала маруха. Но любовник не собирался ее слушать.

Тогда Лыков сделал шаг вперед и сказал возможно более спокойным голосом:

– Арсений, это действительно не она. Зарежешь ни за что. Опусти нож, сдавайся.

Гулый застыл, но все же чуть-чуть отодвинул лезвие от шеи Груши.

– Врешь, сыскарь! Сговорился с этой курвой?

– Дурак ты, Арсений. Зачем сюда явился? Знал ведь, что мы тебя здесь ждать будем.

– Знал…

– И пришел.

– Соскучился по ней… А она!!! – Атаман опять занес нож.

– А она нам не помогала. Мы ее нарочно отпустили, чтобы тебя изловить. Но Груша ни при чем. Слово дворянина.

Это «слово дворянина» подействовало на уголовного больше всех других аргументов. Он вдруг размяк. Лыков не двинулся с места, хотя мог бы уже достать Безносого в броске. Уродливое лицо атамана неожиданно изменила улыбка. Он погладил бабу по волосам, сказал растроганно:

– Не выдала! Грушенька, ласка моя, дролечка… Прости-прощай, зазнобушка… Вспоминай иной раз… А я тебя тоже не выдам!

И бросил нож. Уже через минуту скованного наручниками Безносого усаживали в пролетку.

Дознание завершилось быстро. Гулый и Отченашенко дали признательные показания. Но оба отрицали, что Агриппина Затейникова состояла при шайке наводчицей. Иван отказался и от своих слов про казну, доверенную бабе. Видать, не просто так: ему объяснили, что идти на каторгу лучше с капиталом. Груша или вернула деньги разбойникам, или обещала посылать их на каторгу. Второе маловероятно, поскольку Отченашенко вряд ли поверил бы ее обещаниям. Факт тот, что Агриппина не отдала полиции ни копейки и благополучно избежала наказания. Следователь исключил ее из дела за отсутствием прямых улик.

При последнем свидании баба игриво напомнила Лыкову о своей готовности отблагодарить его по-женски. На этот раз за спасение жизни…

Двое влюбленных в Грушу мужчин отправились за решетку. Гулый получил пожизненную каторгу, а Пашка Бородин сел на три года за кражу шубы. Отченашенко дали пятнадцать лет, которые по прибытии на Сахалин изменят на двенадцать. Третий член шайки, Васька Бесфамильный, схлопотал восемь с половиной. Он пытался симулировать сумасшествие, но не убедил врачей…

Мойсеенко вручили тысячу рублей премии и произвели в следующий классный чин. Обер-полицмейстер хотел разделить деньги между ним и Лыковым, отдавая тому должное. Ясно, что без петербуржца шайку казаков ловили бы еще долго. Но Алексей отказался в пользу сыскного надзирателя. Вскоре тот был повышен в чиновники особых поручений.

Алексей вернулся в Петербург уже в июле. Он дал положительную характеристику Рыковскому. Владислав Рудольфович возглавлял сыскную полицию до 1899 года.

Полковник Власовский так и не стал генералом. После трагических событий на Ходынке, во время коронации Николая Второго, его сделали козлом отпущения. Александр Александрович был уволен без прошения и через три года скончался. Но вымуштрованная им московская полиция и без жесткой руки оставалась на высоте. Именно кадры, набранные Власовским, много лет обеспечивали в городе образцовый порядок.

В.И. Лебедев вскоре перешел из приставов в Московскую сыскную полицию и сделал там хорошую карьеру. В 1903 году он возглавил МСП. В мае 1905 года передал эту должность А.И. Войлошникову. 14 декабря 1905 года Александр Иванович был схвачен у себя на квартире боевиками Пресненской боевой дружины, на глазах у жены и детей. Его вывели на улицу и расстреляли; на теле насчитали потом 25 ранений.

Освободившуюся должность начальника сыскного отделения занял Д.П. Мойсеенко и исполнял опасные обязанности до 1908 года. Это было страшное время. Полицейские отказывались носить мундиры и массово подавали в отставку. При градоначальнике Москвы генерале А.А. Рейнботе революционный террор был ликвидирован жесткой рукой. В городе наконец воцарилось спокойствие. И Мойсеенко тут же завел в сыскной полиции неслыханные злоупотребления.

Масштаб их передает следующий факт. В то время на Московском железнодорожном узле очень развилось хищение грузов. За год их пропадало на сумму 10 миллионов рублей! Колоссальная для тех лет цифра. В Подмосковье открыто существовали огромные склады, в которых торговали похищенным. Покрывал всю эту гигантскую воровскую организацию Мойсеенко. А в сыскные надзиратели он взял своего собутыльника Огарева, известного хипесника! Ревизия обнаружила в шкафах МСП десятки пар часов, столовое серебро, другие ценные вещи. Все это были вещественные доказательства, которые придерживали подручные начальника отделения. Кончилось все фактическим расформированием МСП. Восемьдесят процентов ее состава были уволены, Мойсеенко отдан под суд. Новым начальником отделения стал знаменитый А.Ф. Кошко.

О.Б.П. (Оставить без последствий)

3 января 1899 года министр финансов Витте телефонировал министру внутренних дел Горемыкину и попросил того о встрече. Как можно скорее! Горемыкин быстренько распихал всех из приемной и предложил подъехать прямо сейчас. Витте – всесильный человек, первый среди равных. Три дня назад получил действительного тайного советника. А по весу чистый канцлер! С таким надобно дружить…